Цель: изучение мишеней и областей психопрофилактической работы с суицидентами, а также с их близкими и родственниками в период после совершения суицидальной попытки.
План:
1. Мишени психологической профилактики суицидального поведения.
2. Поственция: работа с родственниками суицидента.
3. Требования к специалисту, работающему с суицидентами.
В период после преодоления тяжелого эмоционального кризиса с суицидальными тенденциями клиент нуждается в продолжении лечения и профилактического наблюдения, характер которого зависит от тяжести синдрома и диагноза психического расстройства.
Профилактическая помощь в посткризисный период осуществляется психологом даже если кризис миновал. Характер помощи, терапевтических отношений, особенности применяемых методик терапевтических интервенций зависят от доминирующего синдрома, диагноза психического расстройства, квалификации специалиста, личностных особенностей клиента. В посткризисный период на первый план выходят проблемы, которые, возможно, лежат в основе суицидальной дезадаптации и требуют применения комплексного психологического, медицинского и социального подхода. Общие рекомендации, касающиеся пролонгированных терапевтических отношений психолога и человека, преодолевшего суицидальный кризис, для профилактики дальнейшего суицидального поведения сходны с терапевтическими мишенями работы с суицидентами.
Поддержание психологической безопасности. Совершенно очевидно, что поддержание атмосферы принятия клиента и его чувств, взаимной безопасности и конфиденциальности является базовым требованием терапии.
Определение реалистичных целей. С самого начала терапии необходимо совместно с клиентом и, при необходимости, его родственниками обсудить цели терапии. Цели рекомендуется формулировать чётко и реалистично. Например, при терапии клиента, страдающего шизофренией цель «излечить» от расстройства не реалистична, но «контролировать симптомы» — достаточно очевидна.
Поддержание границ. Часто суицидальные тенденции являются проявлением личностных проблем клиента, связанных с нарушением способности поддерживать адекватные границы межличностных коммуникаций. Клиент может «перепутать» терапевтические отношения с дружескими или даже интимными. Это, например, может проявляться в «неурочных» телефонных звонках, попытках превратить терапевтические сессии в «дружеские» беседы или в «соблазнении» терапевта и пр. Характерна смена первоначальной идеализации последующим обесцениванием специалиста и «отдалением» от него. Очень важно постоянно поддерживать границы отношений, руководствуясь принципом взаимной автономности и обоюдного уважения личностного пространства и потребностей каждого.
Подчёркивание автономности клиента. Многие суицидальные клиенты проявляют черты зависимого поведения, в их жизненных стилях доминирует неуверенность в своей самостоятельности, а в психодинамической истории — гиперопекающее или пренебрежительное поведение родителей. В терапии важно не следовать этим сценариям, а уважительно подчёркивать самостоятельность клиента и его способность к адекватным выборам.
Контейнирование чувств клиента. В терапевтических отношениях обязательно проявляются те же чувства и поведенческие реакции, которые присущи клиенту в реальной социальной обстановке. Таким образом, специалист может принимать на себя роль того значимого лица, на которого клиент направляет свою любовь, гнев, страх отвержения или контроля и т.д. Важно осознавать, что большая часть этих эмоций имеет «переносный смысл», изначально они предназначаются тем лицам, которые для клиента наиболее значимы (родители, сиблинги и др.). Большинство из этих реакций клиента (за исключением тех, которые нарушают границы безопасности его и специалиста) могут быть «приняты» с последующим анализом причин этих проявлений и обоюдных эмоций, возникающих в процессе. Важно воздержаться от немедленных импульсивных ответных проявлений деструктивных чувств специалистом.
Интерпретация эмоциональных реакций в безопасном состоянии. Особенности аффективного, импульсивного поведения клиента обязательно обсуждаются и интерпретируются, но только в безопасном статусе, вне аффекта. Только в этом случае есть шанс осознания клиентом своих эмоциональных реакций и социальных ситуаций, в которых они возникают. Терапевтический кабинет становится как бы «полигоном», в котором, под наблюдением специалиста, проводятся «испытания» на более безопасном уровне поведения клиента и его реакций, возникающих в коммуникации с другими людьми. Постоянство терапевта. В каком-то смысле, специалист в терапевтических отношениях играет роль образца аутентичного «взрослого» социального поведения. Постоянство специалиста в поддержании рамок сеттинга (время, частота, длительность, регулярность, место проведения встреч; готовность к принятию эмоций и поведения клиента; выдерживание границ общения и пр.) играет большую роль в поддержании стабильности клиента. Для человека, переживающего кризис или депрессию, наличие стабильного терапевта снижает степень безнадёжности.
Доступность терапевта. В терапии клиента с потенциальным риском суицидального поведения важна доступность терапевта, ограниченная естественными рамками отношений врач-клиент и оговоренная заранее. В этих границах обсуждается возможность дополнительных встреч, телефонных консультаций, возможность обращения к другим специалистам при ухудшении состояния клиента.
Постоянное разделение ответственности. Подчёркивание ответственности каждой из сторон (клиент, значимые для него люди, команда специалистов) за успех терапии способствует устранению ненужных иллюзий и разочарований, снижает степень зависимости клиента от терапевта
Обучение и информирование. Терапевт информирует клиента и его близких о симптомах и течении психического расстройства, способах лечения, контроля за состоянием, стратегиях преодоления стрессовых ситуаций и переживания тяжёлых негативных чувств.
Демонстрация несовершенства. Специалист является обычным человеком, для которого свойственны такие качества, как сомнения, усталость, колебания настроения, рабочее напряжение и пр. Когда эти нюансы в небольшой степени проявляются в терапевтических отношениях, это способствует формированию у клиента представлений о нормальной неоднозначности человеческих отношений и реалистичной картины мира. Когда указанные проявления личностных особенностей врача или его ситуативных реакций становятся постоянными, доминирующими и плохо контролируемыми, это может нарушить терапевтические отношения и принести вред, как клиенту, так и специалисту.
«Открытый» контракт. Терапия с потенциально суицидальным клиентом заканчивается «заключением» открытого контракта, с предоставлением возможности клиенту обратиться за помощью и консультацией в случае необходимости.
Поственция (лат. post после, в последующем + venire следовать) -процесс помощи семье и друзьям после суицида близкого человека, а также помощь суициденту после совершённой суицидальной попытки. Термин был предложен Эдвином Шнейдманом (1971). Э. Шнейдман заметил, что в случае, если суицид уже произошёл, то оставшимся в живых родственникам необходима психологическая помощь. Он называет их «оставшимися в живых жертвами». Близкие суицидента действительно становятся жертвами, как замечает Шнейдман, они утрачивают «неотъемлемое право жить без печати самоубийства». Самоубийство является самой жестокой смертью для тех, кто остался в живых. Те, кто окружает близких суицидента, в согласии с традицией считают, что самоубийцей совершен «непростительный грех»: нарушено общечеловеческое табу, на которое, кроме того, наложен религиозный запрет. Можно услышать, как с набожностью и благочестием произносился: «Суицид является убийством человека. Это нарушение шестой заповеди и наихудшее из всех преступлений». Очень часто окружающие могут считать семью или друзей самоубийцы частично или полностью ответственными за этот грех. Для овдовевшего супруга так и остается тайной, не породил ли у жены желания умереть какой-нибудь его недобрый поступок. Родителям кажется, что они обманули ожидания ребенка, и они обвиняют себя за невнимание. А дети могут прийти к выводу, что у них «плохая психологическая наследственность» и что в них заложено семя, уничтожившее мать или отца. Из-за этого отношения у родственников и друзей умершего возникает невыносимое чувство вины. Для большинства близких, чьи родственники совершили суицид, характерно чувство вины и навязчивая мысль: «Что я сделал не так?» (Моховиков Н. Н.,2001).
Современные авторы выделяют следующие модели нежелательного поведения в ответ на самоубийство близкого человека:
1. Поиск тех людей, которые могут быть ответственны за смерть покончившего с собой — вместо принятия произошедшего как личной воли суицидента.
2. Принятие траура на долгие годы — вместо того, чтобы продолжать жить.
3. Переживание чувства вины и самобичевание.
4. Соматизация — уход в болезнь вместо спонтанного выражения
1. чувств.
5. Самоограничение — уход от радостей жизни.
6. Аддиктивные формы поведения — бегство в работу, в сексуальные связи, употребление психоактивных веществ.
7. Подражательный суицид — «ты умер, значит, умру и я».
Таким образом, близких суициденту людей переполняют сильные чувства скорби, вины и гнева, защищаясь от которых, они сами начинают вести себя аутодеструктивно (Кондрашенко В. Т., Игумнов С.А. и др., 2004).
Процесс оказания психологической помощи родственникам и друзьям самоубийцы представляет определенную сложность. Беседы со скорбящими должны быть естественными, а интерес к трагедии — неподдельным и искренним. Не следует проявлять чрезмерных страданий: слишком сильные соболезнования только порождают подозрения и усиливают вину. Самой важной помощью является чуткое выслушивание и эмпатическое проникновение в переживания родственников. Банальности и клише не помогают, психолог, работающий с родственниками самоубийцы, не должен стараться утешить скорбящих приблизительно такими фразами, сказанными из лучших побуждений: «Вы так хорошо держитесь», «Я тоже это пережил», «У вас есть ещё двое детей», «Я хорошо понимаю, что вы чувствуете», «Держитесь», «Время всё излечит».
Не следует говорить, что действия суицидента были обусловлены наличием у него психического расстройства. Для родственников понимание, что их близкий «был не в себе», был «сумасшедшим» не облегчает тяжести потери. Наличие психического расстройства не повышает социального статуса человека, а у родственников вызовет страх перед наследственным психическим заболеванием. Ведь близкие резонно считают, что имеют сходный с самоубийцей набор генов, они постоянно вспоминают, что соматически и психически похожи на суицидента. Это дает основания для тревожных переживаний: «Наверное, когда-нибудь я покончу с собой, как отец, ведь я так похож на него».
Чтобы отвлечь от этих размышлений, можно сказать: «Мы многого не знаем о самоубийстве, но я уверен, что есть предел бремени, который может вынести человек. Видимо, в тот момент смерть показалась единственной альтернативой невыносимой жизни. Но решения близких не всегда совпадают с нашими». Не старайтесь утешить близких, говоря: «Наверное, это был несчастный случай» — семье следует знать о реальности самоубийства. Или: «Он, наверное, излишне выпивал или злоупотреблял наркотиками, поэтому не понимал, что делает» — так не следует говорить, поскольку не полное или ложное объяснение сложной проблемы ничем не может помочь. Оставшиеся в живых родственники, если им предлагают клише, чувствуют себя ещё более одинокими и непонятыми. Вместо того чтобы говорить, что им следует чувствовать, дайте возможность выразить те эмоции, которые они переживают.
Нет никакого сомнения, что скорбящие родственники и друзья нуждаются в выражении эмоций. Их можно поощрить к разговору, сказав: «Что ты чувствуешь?», «Скажи мне, что с тобой происходит», «Наверное, тебе очень тяжело?» Нужно сосредоточиться на актуальных переживаниях родственников, примите их эмоциональное состояние, не пугаясь страха, ярости или паники. Близкие самоубийцы испытывают необходимость поговорить об ушедшем человеке, часто многие месяцы или годы, а не только несколько дней после похорон.
Исцеление от утраты является очень долгим процессом. Естественно, что настроение и отношение скорбящих меняется. То, что они не желают беседовать сегодня, не означает, что у них не возникнет такой потребности завтра. Не следует настаивать на раскрытии переживаний, можно просто сказать: «Если у тебя есть настроение поговорить, я охотно послушаю тебя». Но собственно беседа не всегда необходима, нужно быть готовым принять не только эмоции, но и молчание скорбящего, которому часто необходимо подтверждение утраты.
Если необходимо, можно и смеяться вмести со скорбящим. Однако не с нарочитым легкомыслием, а с искренним наслаждением от обсуждения юмористических ситуаций, пережитых с тем, кто был любим. Помните, что смерть не может запретить смеяться. Если слова кажутся ничего не значащими и пустыми, то прикосновения могут стать самым утешительным способом общения. Пожатие руки или объятие красноречиво расскажет скорбящим, как велика ваша забота.
Начатая индивидуальная психотерапия может быть продолжена в терапевтической группе. Члены этих групп часто становятся для новичков второй семьёй, помогающей выбраться из изоляции и обрести новые жизненные ценности.
Специалист (психолог, психотерапевт, врач психиатр, социальный работник) в процессе выполнения своих профессиональных обязанностей — оказания помощи человеку, предпринявшему суицидальную попытку (или его родственникам), подвергается воздействию
психотравмирующих факторов. При их длительном или сочетанном воздействии может развиться синдром профессионального сгорания, или профессиональная деятельность не будет эффективной. Оба варианта неприемлемы, так как цена ошибки здесь — человеческие жизни.
Практика показывает, что далеко не каждый может работать в антикризисной службе. К данному специалисту предъявляется ряд специфических требований, во многом обусловливающих его профессиональную успешность. Ниже перечислены основные из них:
1. Соматическое и психическое здоровье.
2. Наличие высшего (психологического, медицинского) образования и прохождения циклов специализации.
3. Сформированная система ценностей, где жизнь и здоровье человека занимают одно из лидирующих мест.
4. Развитая способность к самоконтролю и произвольной регуляции своего поведения.
5. Высокая устойчивость к психоэмоциональным перегрузкам.
6. Внутренняя культура и такт.
7. Серьезное и уважительное отношение к психической боли пациента.
Поделиться:
Напишите нам:
Поиск по сайту: